Собрав свои немногочисленные вещи, Эрея выбралась из того склепа, в котором пробыла последние трое с половиной суток, на открытый воздух. И он опьянил её. На некоторое время она утратила контроль над своими эмоциями и потянулась всеми своими мыслями и желаниями к найденному источнику. Энергетический голод убивал её. Вонь разложения, которая была в склепе и с которой она уже свыклась, отравляла её разум, и поэтому она, даже не задумываясь о последствиях, пошла прямо к источнику жизни, небольшому парку, расположенному в нескольких кварталах от неё.

Сначала она неслась как на крыльях, забыв об инстинкте самосохранения и истинных хозяевах этого города. Но постепенно пелена стала спадать с её глаз, и Эрея на той крупице энергии, что скопилась у неё за это время, пока она была подключена к источнику, сумела построить простейшее сторожевое заклинание, и оно показало, насколько ошиблась девушка в своих догадках и выводах.

Нежити вокруг было гораздо больше, чем она могла представить себе. Путь назад ей уже успели отрезать, то, что творилось за представшей её глазам полянкой, она распознать не могла, но интуиция подсказывала, что и там её ждут.

Её окружили со всех сторон.

В отчаянии девушка ринулась к единственному ближайшему строению – небольшой беседке, находившейся посреди поляны.

Но когда она уже почти добежала до неё, в её направлении со стороны парка кинулся скелетон. То ли это был жест устрашения, то ли своими действиями она нарушила некий давно устоявшийся план, но скелетон постарался перехватить её.

Единственное, что с ходу пришло на память Эрее, – это заклинание «Плеть», которое мог воспроизвести маг любой школы. Именно его она и применила, отбросив скелетона обратно в кусты на краю поляны. И забежала в беседку. Ей опять повезло. Внутри никого не было, о чём она не подумала, когда старалась скрыться внутри этого небольшого строения.

Дальше Эрея действовала на автомате. Никогда она от себя не ожидала такой сноровки, размеренности и разумности в воплощении той или иной своей идеи. Первым делом она немного расширила защитный круг и вплела в него единственное заклинание защиты от нежити, которое знала. Потом выглянула наружу, чтобы оценить обстановку, и ещё раз воспользовалась заклинанием «Плеть», чтобы отбросить любопытного скелетона.

Ну а дальше на неё впервые в жизни посмотрела смерть, небытие или ничто.

Ещё полностью не приблизившись к поляне, на неё попытался воздействовать и давить очень сильный маг смерти. Это она поняла по тому, как начала распадаться под его давлением её собственная защита. Но и она сама, и её защита выдержали. К тому же девушка, похоже, оказалась несколько сильнее, чем ожидал маг, и у неё остался ещё один рабочий защитный слой, а сама Эрея была пока в сознании, хоть и не могла ни на чём сосредоточиться в последние мгновения, после применения заклинания. Как результат – магией она воспользоваться теперь не сможет, пока не пройдёт это состояние замутнённого сознания. И это напугало Эрею ещё больше.

Теперь у неё не оставалось даже шанса. Жить она будет ровно столько, сколько понадобится этому магу смерти, демиличу – что это он, Эрея не сомневалась, дойти до её убежища.

И вот сейчас кто-то пересёк защитный круг, даже не разрушив и не заметив его.

«Как же он силён», – в испуге подумала девушка.

«Простите и – прощайте», – последняя мысль Эреи была об отце, брате, сестре и её родственнице и единственной настоящей подруге Селее.

Девушка всхлипнула и дрожащей рукой развернула кинжал, так чтобы успеть ударить себя прямо в сердце.

Она должна это сделать.

Она должна умереть.

– Эй, там, внутри, – раздалось снаружи, – есть кто живой. Я вхожу.

Однако девушка даже не придала значения услышанным словам и, как в трансе, подвела руку с кинжалом к груди.

Но тут прямо от входа раздалось:

– Дура, ты что делаешь?! Это же алтарь! – И кто-то очень больно ударил её по руке, выбивая нож.

Не придав этому значения, девушка, как безвольная кукла, протянула ноющую руку к упавшему кинжалу и опять постаралась вонзить его себе в грудь.

Но тут её запястье перехватила чья-то крепкая и, самое главное, тёплая ладонь. А дальше её лицо ожгла хлёсткая пощёчина.

«Да как он посмел?!» Волна возмущения и гнева поднялась из центра её сознания, из того глубинного и тысячелетнего «я», что воспитывалось и прививалось ей поколениями и поколениями её высокородных предков. И эта злость мгновенно смела ту хмарую муть, что держала её в оковах с момента нападения мага смерти. Она даже не заметила, что её сознание было окутано магической пеленой подчинения.

«Кто он такой, чтобы так обращаться со мной, дочерью великого князя?! – возмущенно подумала она. – Да как он посмел поднять на меня руку?!»

Но додумать ей не дали. Прямо над ней раздался насмешливый голос:

– По выражению вашего лица вижу, что теперь с вами всё в порядке, и я могу вернуть вам ваше оружие. Только прошу, не пытайтесь убить меня сейчас, у вас будет ещё на это время.

И ей в ладонь легла тёплая рукоять её кинжала.

И только теперь девушка осмелилась поднять глаза.

Перед ней стоял корнол.

После того как её привели в чувства столь нетривиальным для неё способом, девушка с какой-то холодной отрешённостью и даже равнодушием посмотрела на стоящего перед ней оборотня. Возраст его было определить достаточно сложно, но, судя по развитой и органичной ауре, а также встроенной в неё защите, это был маг. А значит, он мог быть и старше её деда или её дяди, отца Селеи, и уж точно был старше её собственного отца, великого князя Лесного княжества.

Но кто он? Этого вопроса её наблюдения не проясняли. Да и что он тут делает, тоже было не очень понятно.

– Вы кто? – спросила она несколько заторможенно.

Оборотень пристроился рядом со входом в скверик и только после этого ответил:

– Пока это не важно.

– Да? А что важно? – У Эреи уже начали сдавать нервы, и она готова была разреветься, как маленькая девчонка, но этот странный корнол, что наставил куда-то в сторону парка свой лук, не давал ей показать свою слабость.

Девушка не знала, чем вызвано это чувство, но он казался ей каким-то давно знакомым существом. Даже больше – она ощущала в нём какое-то забытое чувство родства и некоей близости.

– Важно выжить, – ответил он, – и как раз этим я сейчас и занимаюсь.

Он выпустил стрелу в скелетона, на мгновение показавшегося среди кустов. Раздался взрыв, и нежить развалилась кучкой белёсых и совсем уже неопасных костей.

Увидев такой впечатляющий результат, девушка даже несколько приободрилась и, немного осмелев, всё-таки не выдержала и задала давно мучающий её вопрос:

– Мы спасёмся?

– Это зависит не от меня, – ответил корнол, выпуская вторую стрелу.

И опять на землю упала кучка костей.

«Но от кого?» – хотела уже спросить девушка, однако не успела. Так как дальше началось то, чего никто не мог ожидать.

«Светопреставление» – по-другому это не назовёшь.

В первые мгновения она не обратила на это внимания, но потом поняла, что стали исчезать метки уже обнаруженных ею скелетонов. И происходило это нереально быстро.

Пока она разбиралась, корнол сказал:

– Кажется, началось.

Меток скелетонов уже не осталось, зато проявили себя затаившиеся до этого личи. Складывалось впечатление, что они отбивают чью-то атаку и при этом значительно уступают нападающим, проигрывают им. В ход шли разнообразные и совершенно незнакомые ей заклинания из арсенала магов смерти. Личей с каждым мгновением становилось всё меньше и меньше.

– Кто это? Что происходит? – тихо спросила поражённая увиденным девушка.

– Ну, как я понимаю, это наша с вами спасательная операция, – отозвался оборотень, стараясь в небольшую щель рассмотреть подробности происходящего в парке.

– Но кто там? – не могла успокоиться Эрея.

– Моя команда, – задумавшись на мгновение, ответил корнол.

Что это могла быть за команда, девушка представить себе не могла. Она не знала никого, кто мог бы справиться за несколько минут с таким количеством нежити. Даже профессиональным некромантам для упокоения мёртвых требовалось гораздо больше времени. Но здесь она не чувствовала никакой ответной магии тьмы и смерти, на смешении которых строилось искусство некроманта. А главное, она не знала ни одного государства, где было бы столько профессиональных бойцов-некромантов, сколько явно учувствовало «в операции по их спасению», как сказал корнол.